Abstract
В январе 2021 года Наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед ибн Салман объявил о начале реализации проекта города-линии The Line. Даже для фантастических амбиций саудитов этот проект выглядит удивительно – город, вытянутый в прямую линию на 170 километров по песчаной пустыне от берега Красного моря до столицы горной провинции Табук. Город будет трехэтажным – пешеходная зона на поверхности, подземный этаж для обслуживающей инфраструктуры и еще этажом ниже – магистрали высокоскоростного транспорта.
Есть что-то ироничное в том, что идеи линейного города, которые активно разрабатывались в СССР, находят масштабное воплощение в стране с абсолютной монархией.
Почему идеи линейного города оживают в нашем сегодняшнем мире? Как эти идеи трансформируются под влиянием цифровых технологий? Как меняется само понятие линейности по мере того, как ткань города становится все более виртуальной, и дороги замещаются каналами 5G?
Как обычно, мы не претендуем на полный набор ответов на эти вопросы переднего края урбанистической теории и философии города. Да и только ли города? Гигантские проекты возрождения Великого Шелкового пути, концепция «Восточного поворота» и Большой Евразии развивают образ линейного континента, не города, а гигантского комплекса из множества городов во множестве стран. Группа архитекторов из африканских стран южнее Сахары инициирует конкурс «Великая зеленая стена» – мощная полоса зеленых оазисов должна перекрыть жаркое дыхание пустыни и смягчить климат всей экваториальной Африки.
Линейность сегодня выглядит как глобальный вызов и, одновременно, категорическое условие развития на самых разных уровнях – на уровне квартала, города, региона, континента, человечества.
Quoting
Григорьева Е. линейность // проект байкал. – 2022. – № 72. – С. 1-1. https://doi.org/10.51461/projectbaikal.72.1967
